Умные книги

 
Александр ГРИЦАНОВ

* В. А. МАКЛАКОВ. Первая Государственная Дума. Воспоминания современника * А. В. ВАСИЛЬЧЕНКО. Сексуальный миф III Рейха

В. А. МАКЛАКОВ. ПЕРВАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА. ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКА.



27 апреля - 8 июля 1906г.; Вторая Государственная Дума. Воспоминания современника. 20 февраля - 2 июня 1907г. - М.: Центрполиграф, 2008

Эти два уникальнейших текста принадлежат перу одного из наиболее талантливых российских политиков начала ХХ в., одного из лидеров Партии конституционных демократов (кадетов), депутата Госдумы. Автор прожил долгую жизнь (1869-1957), после октябрьского (1917) переворота был советником правительства Врангеля, позднее эмигрировал.

В данных воспоминаниях, впервые увидевших свет в Париже в 1939г., Маклаков противопоставляет две первые Госдумы. По мнению политика, первая Дума не соотносила две опасности: революционного хаоса (и закономерно следующей за ней диктатуры) и реакционности самодержавия, которое было на порядок слабее. При всех своих недостатках император Николай II был готов сотрудничать с Думой. А вот Дума не была готова и продолжала усматривать в Николае II своего единственного противника.

При этом прекраснодушные демократически ориентированные либералы избегали насилия. Обошлось это стране очень дорогой ценой, когда былые думские теоретики в 1917г. стали практиками действий Временного правительства. По мысли Маклакова, с оппозиционным социалистическим Петроградским советом «февральскому правительству нужно было не спорить, а воевать. Непонимание этого, желание сделать революцию не только великой, но и бескровной было причиной крушения».

Автор не одобряет Петра Столыпина, приложившего много сил для роспуска второй Думы: «Иное было со второй Гос. Думой, о которой никто не говорил доброго слова. Серая, бесцветная, безглавая, она не покушалась делать чудеса, но зато она нашла правильный путь для своего конституционного назначения». В ней начала формироваться «объективно необходимая комбинация прогрессивного блока, которая одна могла реформировать Россию без потрясений и изменить ее облик, сохраняя в ней порядок и преемственность государственной власти. Первая Дума, против своего желания, вела все-таки нас к революционному взрыву; Вторая же, если бы ей позволило время, могла бы от него Россию избавить».

А. В. ВАСИЛЬЧЕНКО. СЕКСУАЛЬНЫЙ МИФ III РЕЙХА. - М.: Яуза-пресс, 2008

Автор дополнил два своих произведения - «Арийский миф III Рейха» и «Оккультный миф III Рейха» - исследованием еще одного аспекта существования этой кровавой, но незаурядной цивилизации.

В данном тексте Васильченко попытался ответить на вопрос, почему сексуально-репрессивное общество нацистской Германии, в которой любое применение садомазохистской атрибутики строго преследовалось по закону, в послевоенном европейском кинематографе предстает царством сексуальной вседозволенности.

Банальное традиционное объяснение, что порнографический нацизм, являющий собой гремучую смесь насилия, секса и броского антуража, есть идеальный интерьер для киносъемок массовых садомазохистских сцен (концлагеря, подземелья гестапо и секретные лаборатории), не удовлетворяет популярного писателя. Его интересует, как в предельно отчужденном, запредельно бюрократизированном обществе, свихнувшемся на расовой гигиене, мог вообще культивироваться хоть какой-то эротизм.

Значительная часть книги посвящена чисто историческим проблемам: демографическая политика (проект «источник жизни», производивший «истинных арийцев» - «детей любви», не худшим представителем которых стала одна из солисток шведской группы ABBA), стерилизация представителей «неполноценного» населения, специфическая порнография и проституция (особенно познавательная в контексте существования такого чуждого советскому строю явления, как солдатские и офицерские бордели).

В то же время книга стремится осмыслить, почему именно на вполне благополучные 70-е гг. пришелся пик высококачественного «порнонацистского» эстетизма: Висконти («Гибель богов»), Бертолуччи («Конформист»), Кавани («Ночной портье»), Брасс («Салон Китти»), Пазолини («Сало, или 120 дней Содома») и др. Версия автора заключается в том, что, соединяя нацистские практики с порнографической эстетикой, кумиры европейской кинематографии стремились преодолеть существовавшие тогда запреты на художественное изображение сексуально ориентированного садизма. Соединение же его с антуражем национал-социализма делало соответствующую видеопродукцию вдвойне притягательной.

Работа подчеркивает, что даже исторически побежденное Зло обречено на загробную поэтизацию, ибо, как отмечал когда-то Жан Кокто, следует предпочитать истории мифологию, ведь «история сделана из истин, которые становятся ложью, мифология же составлена из лжи, которая становится правдой».