Пожать руку президенту

заместителю главного редактора «БелГазеты» не удалось

Виктор МАРТИНОВИЧ

Эта история случилась более 10 лет назад, когда журфак возглавлял совсем другой декан, а БГУ руководил совсем другой ректор. Персонажи этой истории давно ушли с постов, которые тогда занимали, часть из них уже не имеет никакого отношения к БГУ. Да и сам факультет с тех пор так изменился, что речь здесь идет, кажется, совсем о другом учебном заведении. И только президент - главное действующее лицо - остался совершенно неизменным.

События развивались в мрачные 90-е. Преподаватель истории с бело-красно-белым значком, прочитав лекцию о коллаборационизме или битве под Оршей, сухо кивал аудитории, и через два часа аудитория обнаруживала его на митинге, на который шла всем составом. И вот в эту-то лихую годину факультет журналистики решил посетить Александр Лукашенко.

Накануне в актовом зале журфака побывал начальник главного управления информации администрации президента Александр Федута, человек тогда не менее величественный, чем президент. Федута поднялся в актовый зал на последнем этаже факультета, не снимая тяжелого зимнего пальто, хотя газовым кризисом в те времена еще не пахло и топили в аудиториях будь здоров. Студентам стало понятно, что люди, работающие в администрации президента, сделаны совсем из другого теста: они не испытывают ни жары, ни холода, ни страха, ни сомнений. После визита Федуты в пальто слухи о приезде Александра Григорьевича отнюдь не казались фантастичными.

В общем, попросили нас с одной из моих сокурсниц остаться после лекций. Что очень характеризует те мрачные времена лихих 90-х: подготовкой визита и работой с нами занимались не декан лично, а преподаватель одного из гуманитарных предметов и женщина, которую можно было бы назвать кафедральной методисткой. Факультет знал, что у нее очень хорошо получается организовывать всех и вся.

Я тогда носил длинные волосы, из-под которых выпирали пушкинские бакенбарды, и строгий костюм с галстуком без всякого повода. Паганини, в общем. Видно, этот мой прилежно-сценический облик и привлек внимание руководства. Мои политические взгляды остались на периферии внимания: мрачность 90-х предполагала полный плюрализм. Тот факт, что я не только не состоял в тогда еще не существовавшем БПСМ, но и, как и Федута, совмещал дела государственные (учебу) с работой в независимой газете, причем именно в той, на которую втайне пописывал Федута, никого не насторожил.

Девчонка, вошедшая со мной в пару, была совершенно модельной внешности. Под два метра ростом. Идеальная фигура. Лицо - как у актрисы из «Дня сурка». Если бы не президент, не видать бы мне ее бедер никогда в жизни, и никакой галстук тут не помог бы. Такие любят парней, проводящих больше времени в спортзале, чем над книгой.

Торжественным голосом нам было сообщено: на следующей неделе на факультет приезжает президент Республики Беларусь, и мы отобраны для вручения ему цветов в конце его выступления. А теперь у нас произойдет организационное собрание - мы «немножечко порепетируем». Оргсобрание состоялось в специально очищенном актовом зале. Двери были плотно закрыты, что само по себе, в контексте девушки, уже волновало, но наши попечители не собирались оставлять нас вдвоем.

Была поставлена боевая задача: отработать вручение букета главе государства с подходом к нему сзади. В качестве муляжа букета сначала предполагалось использовать бумажный сверток, но потом, ввиду богатого воображения собравшихся, было предложено держать перед собой… просто пустоту. Наши кураторы заняли места в зале. Мы заняли исходную позицию у входа. Нам было предложено обняться. Она взяла меня за локоть. Я положил правую руку ей на бедро. Непонятно, куда деть букет, но он нам был не особенно нужен, и, опустив его вниз левой рукой, я сконцентрировался на ощущениях правой. Так мы сделали несколько шагов, получилось нечто вроде прогулки сутенера с близкой знакомой. Посовещавшись, ответственные за «ивент» пришли к выводу, что выходит чересчур развратно. Нужно было что-то делать с цветами. Их передали моей спутнице, мне наказали просто идти рядом. Еще раз посовещавшись, решили, что вышло, «как на кладбище». Непонятно было, зачем здесь я, в своем пиджаке, галстуке и с патлами. Так букет занял окончательное свое положение: мне надлежало сжимать его обеими руками, повернув голову к спутнице.

Спутнице предлагалось либо просто идти рядом, либо придерживать меня за локоть. «Четче шаг! Мартинович, не сутулься», - командовали из зала. Мы несколько раз проделали тот путь в пять шагов, который отделял вход в зал от трибуны с президентом. Но сценографы снова задумались. Как мы узнаем, стоя за дверьми, что президент уже закончил говорить? А вдруг мы пропустим момент, и он останется обиженным?

Так исходная позиция изменилась. Нас усадили в первый ряд. После того как президент закончит речь, мы, стараясь не шуршать упаковкой цветов, должны были встать, подойти к нему с правого фланга (три больших шага) и поймать его на лестнице, ведущей с кафедры (примерно посередине). Как показало будущее, такая позиция - благодарные студенты снизу и глава государства, принимающий букет, сверху - была совершенно идеологически правильной.

И снова мы на исходной. Встали, три шага к трибуне, два шага по лестнице, замерли, ожидаем его поворота к нам, считаем до двух, чтобы он подготовился принимать цветы… Я медленно и торжественно протягиваю ему букет. «Старайтесь идти в ногу! Мартинович, не сутулиться!»

Моей постоянной ошибкой было то, что я неверно представлял себе размеры букета. Я отпускал в своих объятиях места максимум на три-пять розочек, а нужно куда больше. «Шире руки! Еще шире!» - звучало из зала, и я уже не представлял, как можно собрать такой огромный букет и сколько, черт побери, он будет весить. «Главное, не упасть, когда буду подниматься по лестнице, - лихорадочно говорил я себе. - Если я грохнусь, я стану легендой журналистики совсем не с той стороны, с которой нужно».

И тут наши попечители вспомнили о рукопожатии. Эта часть церемонии оказалась совершенно не отработанной. После вручения букета, который по размерам уже вплотную приблизился к стогу сена, мне полагалось пожать руку президенту. «Сам руку не тяни, - учили из зала. - А если протянет, не колеблясь, без паузы, сразу же - жми!»

Мы встали на исходную для финального прохода. Моя спутница, кажется, волновалась. Я обнял руками пустоту букета. «Три шага вперед», - командовали из зала, а я все спрашивал себя: то ли я делаю? Нужно ли все это, зачем? «Вручаем, вручаем букет», - и я передавал розы невидимому, улыбающемуся сверху главе государства. «Рука пошла, жмем ее, жмем!» - от волнения кураторы встали с мест и переместились в проход между рядами, чтобы все было лучше видно. «Жмем, Мартинович, жмем», - напирали они, а до окончания университета оставалось так мало, и рука, невидимая, но такая теперь судьбоносная, зависла в пустоте. И я протянул свою и пошарил ею перед собой, изображая пожатие.

Визит президента Александра Лукашенко на факультет журналистики БГУ был отменен в последний момент. Глава государства не приехал ни в тот год, ни во все последующие, которые я провел студентом на журфаке, но я до сих пор ощущаю силу его пожатия на своей правой ладони.